Через секунду он понял, что ему мучительно хочется увидеть мисс Картер, увидеть тут же, не откладывая, прямо сейчас. Мор стоял совершенно неподвижно и вместе с тем задыхался. «Ты пьян», – сказал он себе. Такого чувства он раньше никогда не испытывал. До слез, до отчаяния ему хотелось видеть ее. «Должно быть, я болен, – думал Мор. – Что же делать? Все произошло так неожиданно. Что же делать? Вернусь в дом. Это нетрудно, ведь парадная дверь наверняка еще открыта. Поднимусь по лестнице, пройду по коридору и постучу в дверь ее комнаты». От одной мысли, что это возможно и что ничто ему не помешает, если только он сам не передумает, Мор пошатнулся и едва не упал на землю. Осознание, что сейчас все в его власти, на миг стало острым до боли.

Очнувшись, он чуть повернулся и тут лишь заметил, что в сумраке деревьев кто-то стоит. Мор замер от страха и растерянности. Отступил на несколько шагов. А призрак вышел из-под дерева и, неслышно ступая по траве, начал приближаться к нему. Это мисс Картер! Он хотел заговорить, но не смог. Потом разобрал, что призрак слишком рослый. Это была Ханди.

– О, так это вы, мистер Мор! – От басовитого голоса мисс Хандфорт лунная ночь тут же рассыпалась грудой осколков. – А я-то думаю, кто тут стоит так тихо.

Мор повернулся и молча пошел к выходу из сада. Ему очень не хотелось, чтобы мисс Картер узнала, что он стоял на лужайке и наблюдал за ее окном. Никаких головокружительных чувств он больше не испытывал. Теперь ему хотелось одного – уйти и не слышать, как рокочет позади голос мисс Хандфорт.

А она шла следом и говорила без остановки:

– Задергиваю шторы и вдруг вижу, кто-то по саду идет, дай, думаю, схожу проверю, непорядок, кто-то ночью на лужайке. Ну вот, вышла, а это вы.

– Очень храбрый поступок с вашей стороны, Ханди, – сквозь зубы процедил Мор. Теперь он шел по каменистой дорожке, но Ханди не отставала. Он успел заметить, что в спальне Демойта уже темно.

– Тут и в самом деле глаз да глаз нужен, – бубнила мисс Хандфорт. – В окрестностях шатаются разные странные личности. Говорят, недавно бродяга какой-то появился вроде цыгана. Может, высматривает, кого бы ограбить.

– Не сомневаюсь, что вы надежно запираете двери, – отозвался Мор. Они дошли до конца дороги. Значит, сейчас выйдут за пределы поместья.

– В наш дом ему не забраться! – заявила мисс Хандфорт. – Спокойной ночи, мистер Мор.

– Спокойной ночи, Ханди, – ответил Мор. Ему было ужасно не по себе. Он решил пойти по шоссе.

Глава 8

– Как ты к людям относишься, так и они к тебе, – обращаясь к Фелисити, сказала Нэн.

– Они меня поймут, – мрачно ответила Фелисити и ушла к себе в комнату.

«Она права, – слушая снизу этот обмен репликами, думал Мор, – все мы только на это и надеемся». Он глянул на часы. В два пятнадцать урок. Значит, пора уходить. На его «до свидания» никто не ответил, и он вышел из дома, звучно хлопнув за собой дверью.

Нэн отправилась следом за Фелисити.

– Хорошенько все осмотри, и наверняка отыщется, – сказала она. – Она далеко уползти не могла. Если здесь не найдешь, то снова посмотри в моей комнате. Еще, чего доброго, залезет ко мне в тапок или в постель.

– Ну нет нигде, – страдальческим голосом произнесла Фелисити, – может, в какую-нибудь дырку забралась, под пол, или вообще умерла!

– И как тебя угораздило эту гадость в дом притащить!

– И вовсе не гадость, а даже красивая – длинная, гладкая, и рожки такие классные. Я ее всего лишь на секунду оставила. Она свернулась в клубок и начала как-то так шевелиться странно, спрятав рожки. Я и подумала, может, ей жарко – хотела принести немного воды, вернулась, а она исчезла.

– Будем надеяться, что выползла через окно.

– Вряд ли. Наверняка где-то в доме. Но я ее никогда не найду. – Фелисити шмыгнула носом.

– Ты здесь снова все переставила, – с укором заметила Нэн.

– Мне так больше нравится. – И Фелисити с плачем упала на кровать.

– Не огорчайся, детка, нет никакой причины. Ну-ка, успокойся и лучше подумай, что бы такого полезного сделать. Ну, вот хотя бы собери свои летние платья, и я постираю. И поскорее, а то тебе не в чем будет ехать в Дорсет. – С этими словами Нэн вышла из комнаты.

Фелисити еще немного поплакала, потом вытерла слезы и опять начала искать улитку. Но вредное создание как в воду кануло. Представив, как трагически могла сложиться судьба улитки, Фелисити обронила еще несколько слезинок. «Я во всем виновата, – думала она. – Ведь улитке было так хорошо в саду, среди травы и листьев… но кто-то поднял ее и унес в дом, прочь из родного мира. Больше никогда так не поступлю», – поклялась себе Фелисити.

Она зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Обнаружила, что глаза покраснели. Вымыла лицо холодной водой. И решила пойти в школу, повидаться с Доном. То есть сделать то, что школьные власти сурово делать запрещали. Если ее застанут в комнате брата, то в первую очередь на него, на Дональда, обрушится страшная кара… и родители постоянно твердят, что посторонним на территорию Сен-Бридж входить нельзя без официального разрешения. Прекрасно зная, что такое «хорошо» и что такое «плохо», Фелисити в то же время не питала никакого особого трепета перед старшими, и ее сознание энергично творило в полном отрыве от окружающего ее взрослого мира, полного запретов и проповедей, большей частью совершенно, как она считала, бессмысленных. Вот и сейчас она не совершит никакого преступления, если пойдет в Сен-Бридж и увидится с братом. Загвоздка лишь в том, чтобы это прошло безнаказанно. Она переоделась, причесалась, в общем, тщательнейшим образом привела себя в порядок. После чего сошла вниз и уже собралась выйти.

– Милая, ты куда-то уходишь? – спросила Нэн из кухни.

– В библиотеку, – тут же придумала Фелисити и, выскочив из дверей, поспешила к шоссе.

На бегу она тихо свистнула, и Лиффи появилась и вприпрыжку побежала рядом, все время поглядывая на нее и улыбаясь своей собачьей улыбкой. Лиффи теперь никогда не входила в дом и вообще держалась подальше от человеческого жилья. С тех пор как ее материальное тело исчезло, она стала даже как-то крупнее, у нее теперь были черные уши и черный хвост, намекающие на ее инфернальное происхождение. Ангуса еще нет, но раз Лиффи вернулась, то вскоре в том или ином облике обязательно появится и он.

Фелисити прошла мимо главных ворот Сен-Бридж и пошла обочиной вдоль холма. Узкая полоска жухлой травы отделяла тротуар от проезжей части. По шоссе непрерывно проезжали автомобили, в гору и вниз, со стороны Лондона к побережью и от побережья в сторону Лондона. В гору поднимались с тяжким бычьим ревом, зато вниз летели как птицы, с ветерком, от которого то и дело взвивался подол девчоночьего платья. На самой макушке холма школу огораживала высокая стена, из-за которой выглядывал верхний этаж корпуса «науки и спорта». Ниже по склону тянулся высокий прочный деревянный забор, над которым виднелась красная черепичная крыша одного из общежитий, пруэттовского, где жил Дональд. Ниже колыхались верхушки деревьев, а еще ниже зеленела стеклянная крыша павильона для сквоша и слышался веселый визг и плеск воды в бассейне. Тут школьный забор и лента шоссе начинали потихоньку расходиться в разные стороны, а травяной бордюр становился все шире и шире. Отсюда можно было увидеть белеющий под холмом, крытый шифером дом Эверарда.

С важным видом, словно и нет ей никакого дела до школы, Фелисити продолжала свой путь. И тут Лиффи, забавы ради просквозив через нескольких пробегавших мимо собачек, подбежала к изгороди и в мгновение ока исчезла. Фелисити остановилась, огляделась по сторонам и пошла вдоль изгороди, которая чем дальше, тем больше отклонялась от шоссе. И дошла до того места, где эта изгородь под прямым углом примыкала к изгороди какого-то частного дома. И здесь существовал промежуток, заросший кустарником. Такой узкий, что через него протиснуться мог лишь очень изящный человек. Тело Фелисити, вполне материальное, было тем не менее очень изящным, и поэтому через минуту-другую она уже стояла на коленях среди зарослей этого частного сада.